В прошлой статье я начала рассказывать о том, как я внезапно из филолога и журналиста стала художником, и что, как мне кажется, меня к этому привело. В этой части моего саморазоблачающего рассказа я открою вам еще более страшный секрет. Художником я стать совсем не мечтала, потому что втайне хотела совсем другого…
Притворяться
Эскиз и одна из готовых скульптур, которые выставлялись на Арт-Поле в Зеленограде
Fake it till you make it. Притворяйся, пока не научишься что-то делать! Этот совет из известной книги Остина Клеона «Кради как художник» я использовала по полной, и сама не поняла, как так получилось. Даже до того неожиданного пленэра на Фонтанке были другие шаги, когда я просто притворялась художником, и сама не принимала это всерьёз.
За один вечер я придумала историю о том, как в далеком будущем в поле, среди густой травы находят остатки гигантской полуразрушенной клавиатуры.
Еще в 2006 году мне попалась информация про конкурс скульптур «Арт-Поле», который проводила известная московская галерея. Предложила мужу поучаствовать, а он подписал меня придумывать свой проект, за компанию.
За один вечер я придумала историю о том, как в далеком будущем в поле, среди густой травы находят остатки гигантской полуразрушенной клавиатуры — огромные кнопки Schift, Enter и так далее. Этакий Стоунхедж конца 20-го столетия… Я ж филолог, журналист, начинаю с текста. Рисовать не умею — сделала детский коллаж, на котором буковки из клавиатуры приклеила на траву, вырезанную из журнала. И к нему — чертёж карандашом, с размерами, каждая клавиша метр на полтора.
В итоге мой проект выбрали для реализации, Юрин — нет. Это было чистое везение, честно говоря, поскольку оказалось, что темой выставки были как раз цифровые технологии, и моя клавиатура пришлась кстати.
С галереей я общалась по почте. Они без меня отлили скульптуры из бетона и установили, а я даже на вернисаж в итоге не попала и объект свой вживую так и не увидела, потому что у нас было запланированное путешествие в Европу.
Потом в интернете нашла несколько фотографий. Выглядело прикольно. Но я не сделала из этого никаких выводов.
Сделать скульптуру
Мой объект (скульптура, висящая на стене) называется Семья.
В другой раз история была серьезнее. Друзья позвали нас поучаствовать в арт-семинаре за границей. Приглашались туда, конечно, только художники. Им предоставлялось жильё, питание, материалы для работы. Неделю ты жил в прекрасном месте, работал, делал искусство, в конце — выставка и конкурс созданных картин и объектов. Если ехал сопровождающий — ему уже приходилось все оплачивать.
В итоге я подала резюме как художник. Включила туда уже случившуюся выставку в Москве Арт-Поле, а также несколько проведённых вместе с Юрой вечеринок-перформансов. Нас обоих взяли. Я себя чувствовала Остапом Бендером и Кисой Воробьяниновым в одном флаконе, но деваться было некуда.
На семинаре Юра делал объекты из старого металла. Ездил на свалку, набрал целый автобус разных железяк и варил их во дворе. Создал два кинетических объекта — Король и королева.
Создавать скульптуры было для меня просто веселой игрой, и возможно, именно поэтому давалось так легко.
Я рядом на траве сложила из кусочков других железяк свой объект под названием Семья: родители, ребенок и такса на поводке. Даже сварила их сама, под руководством опытного товарища. Наши работы стояли на выставке в музее. Юрина взяла первый приз за скульптуру. Моя просто поучаствовала.
Считала ли я себя в тот момент художником? Нет.
Строила ли серьезные планы? Нисколько.
Это было просто веселой игрой, и возможно, именно поэтому давалось так легко.
Объекты я придумывала за один вечер и нисколько в них не сомневалась. А потом мгновенно забывала о своих притязаниях.
Ведь на самом деле я с детства мечтала стать писателем, и это было самым большим секретом и источником страхов в моей жизни.
Читать, а не писать
Да, я мечтала писать. И не писала.
Страшно сформулировать поточнее свою мечту, потому что потом придется действовать.
Я перечитала миллион художественных книг, я работала как журналист и могла написать читаемую статью на любую тему, от истории водосточных труб до каталога дореволюционных ветеринарных лечебниц, но мечтала стать настоящим писателем. Таким, кто создает серьезную художественную литературу, издается большими тиражами и получает литературные премии.
На самом деле, я даже не пыталась анализировать, каким именно хочу стать писателем — и не рефлексировала, какие они бывают. Ведь это же страшно.
Страшно сформулировать поточнее свою мечту, потому что потом придется действовать.
А будешь что-то делать — вполне возможно, у тебя ничего не получится, так что гораздо спокойнее и безопаснее даже не начинать!
Поэтому я заводила блог и бросала его. Писала раз в год и даже никому не показывала написанное. Складывала блокноты стопкой в дальнем углу. Так и жила год за годом.
Даже перейдя из газетной журналистики в журнальную, получив больше свободы и начав потихоньку создавать какие-то рассказы (конечно, в стол, нигде их не публикуя), я опасалась хотя бы заикнуться самой себе о том, чего мне на самом деле хочется.
Читать — чтобы делать
Гораздо безопаснее, чем писать самой — читать о том, как писать надо. Я прочитала сотни книг по писательскому мастерству, про вдохновение и творчество.
Сейчас таких книг просто море, а еще лет пять-семь назад их было переведено и издано не так много, тема не стала такой популярной и модной, а то я бы, наверное, читала их до сих пор и не смогла закончить.
Гораздо безопаснее, чем писать самой — читать о том, как писать надо.
Сдвинули лавину с места, пожалуй, «Путь художника» Джулии Кэмерон и «Мечтать не вредно» Барбары Шер. Не потому, что я их прочитала, а потому, что начала по ним действовать. Оба автора зацепили меня личными историями — о том, как они сами были в ступоре, не могли найти свой путь и откровенно говорили о своих ошибках и о том, как искали себя.
Идти по пути художника
Автопортрет. 2016. Пастель, карандаши, акрил, картон.
Поверив автору, я пошла по «Пути художника» от начала до конца, делая задания. Одни были простыми, другие сложными, какие-то я так и не сделала. Я стала писать утренние страницы (те самые, которые многие ругают, а другие превозносят) — правда, они бывали у меня то дневными, то вечерними, довольно быстро исказилась сама их идея, и я перешла на ведение обычного дневника. Это оказался более привычный для меня формат, дневники я вела с подросткового возраста, потом забросила на годы. А тут вспомнила и осознала, что такой способ осознания себя для меня работает.
Просто чтение, в моем случае, превращалось в сублимацию действия.
Лучше всего у меня прижилась техника «Свидание с собой» — когда раз в неделю нужно в одиночестве сходить куда-то, где тебе интересно и радостно, неважно, музей это или магазин обуви. Это упражнение я практикую уже много лет, и она действительно помогает мне наполниться, поддерживает уровень творческой энергии и просто радости жизни.
Подробнее я рассказываю о творческих свиданиях в этой статье, а вот тут даю пошаговую инструкцию, как ввести свидания в привычку.
От Барбары Шер мне осталась привычка планировать большие дела с конца, уверенность в том, что есть множество моделей работы, кроме тех привычных, что мы видим вокруг, и создание нужного окружения.
Я продолжаю читать много разных книг и про творчество, и про писательство, и очень благодарна их авторам (к слову, предпочитаю покупать книги в бумажном виде, чтобы выразить свое спасибо материально), но просто чтение, в моем случае, превращалось в сублимацию действия.
Я питала иллюзии, что вот следующая книга обязательно откроет мне какой-то волшебный секрет, как наутро проснуться всезнающим и успешным писателем. Но такой книги не существует. Никто не пройдет твой путь за тебя. Никто не совершит за тебя твои шаги, ошибки и не получит опыт, перевязанный голубой ленточкой.
Мне понадобилось лет десять неделания и чтение полусотни книг — но я об этом уже не жалею.
Продолжение истории о том, как я стала художником — читайте в следующей статье.